Этот отчёт в Рамблере был опубликован 2008-03-9.
*********************************************** 9 марта наконец то я выехал ОДИН!!! Совсем один, благодать.
Собирался я долго – неделю. Это потому, что 25 лет зимой я не
рыбачил, да и раньше то я рыбачил только в Арктике и Сибири.
Ну а там рыба не балованная всякими воблерами и джигами.
В общем после того как я выяснил, что я в зимней рыбалке полный
профан, я уже два месяца учусь. Приготовил кучу рыболовных снастей.
Перекопал гору журналов, изучил новинки и многие сделал. Рыба то стала образованной. А может, это я отстал?
В этот раз я попал на ладожскую плотву, она у нас в области самая
крупная. Мне попадались экземпляры по 250 грамм (взвешивал). Судя по
поклёвкам и обрывам снастей клевал кто-то и покрупнее.  Я таких плотиц даже летом не лавливал. А было это вот так:**************************************Ладога 9-13.3.2008 года На поезде я доехал до станции Яккима, там договорился с частником и он
меня довёз до посёлка Кортела.  А до Ладожского озера я добрался в половине четвёртого дня. Пришлось
прорываться через озеро Кортеланярви длиной в 5 километров. Прорвался я с
огромным трудом за два часа. Именно ПРОРВАЛСЯ! Температура воздуха
стояла +3С. Поверх основного льда был конгломерат из воды, снега и из
тонких прослоек льда. Толщина этой гадости 15-20 сантиметров. Когда на
неё наступаешь, то она с трудом продавливается и нога доходит до основного
льда с задержкой.
Такое движение по физической нагрузке приравнивается к движению на
крутую гору. Но тут ещё добавляется эта мерзко трещащая и плюхающая
«каша», из которой ногу ещё надо вытащить. Вытащить надо так чтоб ботинок
с бахилой остался на ноге. На спине у меня был рюкзак 15 килограммов и сзади
за мной на верёвочке «плыли» саночки весом в 20 килограммов. Ещё один
штрих для довершения «картины маслом»: в субботу на этом озере 15 чудаков
на снегоходах устраивали гонки и всю эту «кашу» перемешали – где вода с
ледяной крошкой, где бугры снега. Саночки то захлебнут воды, то перевернутся
на бок.
Меня после такого испытания впору записывать в святые – даже не матерился.
Да, два часа каторги – круто!
Посреди озера Кортеланъярви у острова Букет (махонький каменистый
островок с огромными деревьями) я встретил коллег - рыбаков. С одним из
них - с Сашей дёрнули по рюмашке армянского, и дальше саночки покатились
легче. На берегу Ладоги я оставил основные шмутки, взял палатку, снасти и
вышел на лёд фиорда Мёклахти. Пройдя по фиорду километр, я добрался до банки (отмель). Вокруг глубины
по 17 метров, а на банке 6 метров. Я пробурил с десяток лунок и выбрал одну,
где клевало. Насобирал снега и, утрамбовав, сделал площадку вокруг неё.
Через часик повторил процедуру. В результате на льду посреди «каши» сделал
плотный высотой 10 см снежный островок 2,2х2,2 метра и поставил на него
над лункой палатку. По фиорду дул южный ветер с Ладожского озера. Ветер хоть и «южный» но
теплее от него не делалось. За палаткой рыбачить гораздо приятнее, руки
совсем не мёрзли. К закату я побежал к берегу поужинать, когда прибежал,
уже было совсем темно. Снова на лёд идти не хотелось, и я лёг спать во
временной летней баньке, построенной строителями для себя. Строителив прошлое лето всего лишь восстановили плотину на ручейке.  Каркас баньки сделан из реек и обтянут чёрной полиэтиленовой плёнкой. Дощатый пол в баньке пришлось удлинить, перевернув скамейку. Чуть
разобрал каменку, и получилось хорошее лежбище. Зажигать горелку и варить шоколад я не стал. С потолка и от моего то тепла
капало из дырок – на плёнке лежал лёд. Проспал я беспробудно с 21 часа
до 7 утра – вот, что значит комфорт!
Утречком в 7 часов я развесил спальник сушиться на кусты. Поел «Ветчины
Семёновской». Попытался сварить шоколад, но в упаковке оказался кофе.
Помянул «добрым» словом продавщицу-перепутавщицу. Руганул себя
(«Не проверил!») и напился двумя кружками сырой Ладожской воды. Потом я быстренько выскочил на лёд, у берега (глубина 1,5-2 метра) поймал
пару окушков-синегубиков и пару плотвичек – для «живца». На банке насадил
окунька на крючок и опустил ко дну. Окунёк сутки проплавал – никто не
позарился. Плотва на банке клевала только до 10 часов утра, но я успел натягать целый
полиэтиленовый пакет крупных краснопёрых красавиц. Утро было солнечное.
На территорию семьи воронов вторгся третий, был скандал и воздушный бой.
Я эту семейку уважаю и есть за что – они по утрам прелестно поют. Обычно я
оставляю им мелочь рыбью, остатки пищи, червя, мотыля и опарыша.
В то же утро меня порадовал желна – большой чёрный дятел. Я всегда его
жалел – красивая птица, а голос… жуткий. Поёт желна противнее меня. А тут он меня удивил: с утра выдал несколько
раз барабанную дробь на сушине. На этот зов с другого берега прилетела
самочка, и он запел! Да как! Он выдавал нежнейшие рулады – заслушаешься.
Любовь вдохновляет – даже дятлы поют! Когда днём клёв плотвы прекратился, я занялся промерами. Я бурил лунки и
лотом (шнур с грузиком) замерял глубину. Постепенно у меня вырисовалась
картина профиля банки, теперь буду её «видеть» сквозь воду. На вторую ночь я остался спать в палатке на льду. Когда запалил парафиновую
печку, в палатке стало как в парилке – туман. Очевидно, надо снег весь покрывать
плёнкой, буду экспериментировать.
Ночью никто не клевал, сколько я ни старался. Я живцов подсаживал.
Таскал их, постукивая грузилом по дну – эффект ноль. В общем, зимние
хищники для меня белая страница (пока). Утром я собрался, всё смотал (кроме палатки) и побрёл к дому. Палатку
я оставил для товарищей, они должны были приехать на следующий день.
У берега я задержался и поймал ещё пяток окушков. В час дня я побежал через озеро к автобусу. Автобусом доехал до станции
Яккима. В её вокзале я осенью уже дважды встречал матёрого котяру с драными
ушами и всегда подкармливал. В этот раз он ввалился в вокзал за 15 минут до
отхода поезда, увидел меня и истошно мяукая бросился ко мне. «Сейчас, дружище!
Уже достаю». Оправдывался я, распаковывая рюкзак. Народ хохотал. Я ему
выложил плотицу на 200 грамм. Все дружелюбно стали завидовать коту:
« Мы таких себе жарим!». Пока кот перемалывал кости первой рыбины, я ему
достал ещё три штуки помельче.  Вокзал заволновался: «Объестся! Одной бы вполне хватило». Они не знали
котяру. Все плотицы улетели в его прорву. Кот довольно облизнулся и, глядя
на меня затуманенным взором, мяукнул. «Смотрите – спасибо сказал».
Никто не заметил, что у кота прокушена лапа и косит глаз – март.
Я довольный сел на поезд и уехал. На этом закончились мои первые зимние
карельские приключения.посещения:
|  |
