Долго будет Карелия сниться... Часть водная
Эта часть хоть и водная, но здесь нет никакой информации о рыбалке - сплошная негодяйская беллетристика, т.е. легкомысленное чтиво.
Итак, мы выдвинулись в озеро, но перед этим спросили у Андрея, знает ли он легендарный остров "Х", на побережье которого находится стационарный сортир. Андрей утвердительно кивнул головой и, тыкая пальцем в акваторию, подробно объяснил, как до него добраться: «Сейчас пойдёте налево вдоль острова, потом чуть правее, потом в озеро, потом левее, потом обогнёте мыс... Ну а там увидите огромный сортир, обшитый полиэтиленом. Это и будет остров "Х". Не промахнётесь». На всякий случай я забил точку старта в свой навигатор, но то ли сослепу, то ли в спешке я там чего-то накосорезил и, как выяснилось потом, точка не забилась.
С этого момента начались наши злоключения. Сразу приходят на ум строки из письма каверинского капитана Татаринова: «... Горько сознавать, <...> горько сознавать, что все могло быть иначе. Неудачи преследовали нас...»
Мы шли час, другой, третий, огибали какие-то мысы и
острова, сожгли почти полный бак бензина, а заветного сортира всё не было и не было. Даже навигатор, добытый неправедным способом, нам не помогал - просто мы в нём ничего не соображали, а может, к тому моменту мы вообще плохо соображали по известным причинам. Наконец через пять часов безыдейного плаванья мы решили искать "своё" стойбище с удобным местом, чтобы
испражниться. В конце концов наши старания были вознаграждены. "Смотри!" - вскричал Вольдемар, как Христофор Колумб, указывая рукой в сторону берега. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что это то, что нам надо: огромный плоский камень, который слипообразно уходил в воду, наверху отчётливая площадка для бивуака... и вообще, мы устали плавать.
Выйдя на берег, поняли, что до нас здесь кто-то был, причём довольно давно и, судя по небольшому количеству мусора, однократно. Мы вдарили по ладоням и приступили к делу. Естественно, для начала натянули батут и, не удержавшись, немного попрыгали.
Затем установили наш комфортабельный кемпер.
По молодости лет Вольдемар работал на "прибрежке" в передовой рыбацкой артели. Увольняясь, он чисто машинально прихватил из кубрика наградной артельный вымпел. Теперь мы его всегда возим с собой - это, во-первых, нарядно, а во-вторых, ко многому обязывает.
Ну а дальше началось... Сразу же выяснилось, что топор остался в ренаульте за спинкой сиденья, и это при том, что по дороге мы несколько раз напоминали друг другу: "Не забыть топор... Не забыть топор..." Мне это дело не очень понравилось, но Вольдемар был полон оптимизма.
- Да ладно, Алёша, чё ты? У нас есть пила и целая канистра бензина к ней - можем пилить брёвна вдоль и поперёк.
- Гут, - почему-то по-немецки сказал я.
Вольдемар достал из пакета красивый жёлтенький механизм, и мы отправились в лес. Дрова долго искать не пришлось - совсем рядом стояла абсолютно сухая сосна, завалив которую, мы могли несколько дней ни в чём себе не отказывать. Вольдемар дёрнул за верёвочку раз, ещё раз, ещё много-много раз... Пила, которая в гараже заводилась с первой попытки, молчала как рыба об лёд, точнее, только коротко хрюкала. "Ничего, - сказал Вольдемар, - сейчас починим". Мы вернулись назад, Вольдемар сел на бревно и положил агрегат к себе на колени.
- Инструмент, - скомандовал он, протянув, как заправский хирург, руку в мою сторону.
- Плиз, - на этот раз по-английски произнёс я.
Вольдемар воткнул мой китайский мультитул в чрево китайского аппарата. Вскоре на свет появились винтики, какие-то пружинки и пластмасски.
- Вот видишь в чём дело? - спросил он, тыкая отвёрткой куда-то внутрь механизма.
- Ну да. Вижу, - зачем-то соврал я.
- Сейчас заработает... Никуда не денется...
После этого Вольдемар минут тридцать дёргал за верёвочку и что-то там подкручивал. Наконец он прекратил реанимационные мероприятия в связи с их неэффективностью и констатировал биологическую смерть больного.
Механик-хирург нецензурно выразился, но потом, внезапно оживившись, предложил: "А давай мы её положим в костёр и посмотрим, как она взорвётся". Идея была замечательная, но я , к счастью, вовремя сообразил, что неуправляемый "Champion" с полным баком бензина гораздо страшнее северокорейской баллистической ракеты. Он с лёгкостью может поразить не только кемпер, но даже лодку, не говоря уж о нас самих. В итоге мне удалось отговорить Вольдемара от этой интересной, но очень опасной затеи. "Ладно, - с сожалением сказал он, - пусть пока полежит". Я перекрестился, а Вольдемар, оглядевшись, показал пальцем на сооружение, некогда выполнявшее роль стола со стульями.
- Смотри сколько у нас дров! - воскликнул он.
- Точно, - на этот раз согласился я, - спалим всю эту нецензурную конструкцию, а заодно восстановим девственность природы.
Вскоре у нас весело потрескивал костёр, и я решил запечатлеть исторический момент. Вольдемар, который в своё время начитался рекомендаций одного известного специалиста в области фотодела, вытащил из сумки фотоаппарат для путешественников и протянул мне. Я нажал на кнопочку. КанонПоверСхот приветственно тилимкнул, на экране появилась надпись "батарея разряжена", а потом экран потух навсегда... Я вернул аппарат Вольдемару.
"Да не может быть. Я его перед отъездом полностью зарядил", - мрачно произнёс он, и, видимо, вспомнив рекомендатора, нецензурно выразился, а потом размахнулся, чтобы отправить прибор в Тыпозеро. Я вовремя перехватил его руку. "Ладно. Пусть полежит пока", - сказал Вольдемар теперь уже про гаджет. Пришлось фоткать телефоном, но это всё-таки лучше, чем спичечным коробком или калькулятором. Кстати, телефон Вольдемара промок и перестал включаться. И хоть связь отсутствовала, всё равно это было очередным расстройством. Пожевав макарошек с тушняком, мы улеглись спать, потому что прыгать на батуте сил уже не было...
Утром, наскоро позавтракав, наконец-то вышли в озеро. Мудрить не стали: повесили воблеры и пошли с дорожкой вдоль берега. Вскоре средненький окунь загнул спиннинг. Окунь, кстати, имел довольно интересную внешность.
- Какой-то странный окунь, - заметил я.
- А это не окунь, - сообщил Вольдемар.
- Ха-ха! А кто же?
- Это кильдинский ротан-головешка, - авторитетно заявил бывший профессиональный рыбак и продолжил, - когда я служил в Гремихе старшим матросом, то самолично видел, как они выпрыгивают из Могильного озера и огромными косяками расползаются прямо по тундре во все водоёмы, уворачиваясь от когтей многочисленных белых медведей. Кстати, ползущие ротаны в большом количестве попадали в расставленные мною ловушки. Этой вкусной рыбёшкой я кормил своих сослуживцев. О как!
Он так серьёзно рассказывал эту историю, что в первый момент я даже поверил, но Вольдемар вдруг громко заржал и воскликнул:
- Да шутка это, шутка!
- Ну и шуточки у тебя, уважаемый Вольдемар, и у кого только ты такого нахватался, - слегка обидевшись, произнёс я.
Вечером настал черёд стукалок - основной моей надежды. Появление на работе без ершей было чревато серьёзными последствиями. Если помните, меня ожидали голодные сотрудницы. Порезав одного из окуней на куски, мы повторно вышли в озеро, нашли по эхолоту двадцатипятиметровую глубину и, наживив стукалки, отправили их в пучину. Именно там должны водиться гигантские карельские ерши. В предвкушении завтрашней богатой добычи мы отправились на берег и, немного посидев у костра из раритетных брёвен, улеглись спать.
На озере был полный штиль, и мы легкомысленно полностью не вытащили на берег лодку (хорошо, хоть привязали). Ночью поднялся ветер. В итоге днище нашего судна протёрлось о камни, и на следующий день пришлось заняться починкой. Пока клей сох, мы культурно отдыхали и занимались хозяйственной деятельностью. В конце концов только после обеда моя рука потянулась к стукалке. И вот он момент истины: подсечка, леска натянулась, и я почувствовал приятную тяжесть. "Только бы ёрш... Только бы ёрш... Только бы ёрш", - повторял я, как заклятие. Каково же было наше разочарование, когда на свет Божий появилось скользкое головастое существо под килограмм весом. "Тьфу ты, блин, налим", - сплюнул Вольдемар в сердцах. На остальных девяти стукалках нас ожидала такая же гадость.
Изловленных налимов пришлось частично замариновать, а частично закоптить.
Налим - это, конечно, не густёрка, но есть его всё же можно, особенно если под коньячок.
На следующее утро история повторилась, и мы прекратили бессмысленную стукальную ловлю. Стало ясно, что мои сотрудницы стопроцентно останутся без вкусной ушицы. Тут я вспомнил про соседа Мишу с филейным ножом и стал судорожно искать свою удочку, чтобы срочно взяться за солитёрную плотву. Оказалось, что удочка в процессе транспортировки пришла в негодность, потому что сломался хлыст. Вольдемар дал воспользоваться своей. Я схватил кастрюлю, в которой остались объедки гречневой каши с белорусской тушёнкой, опарышей и вышел на берег прямо напротив бивуака. Закормившись кашей, сделал заброс. Свиномера с собой не было, поэтому пришлось потратить время на эксперименты с глубиной. Вскоре последовала уверенная поклёвка. Подсечка, и я почувствовал сопротивление, очень характерное для плотвы. "Вот она, моя солитёрочка", - обрадовался я, но на крючке оказался хариус.
Хариус мне был не нужен, поэтому он отправился восвояси. Периодически попадались окуни, но всё это было не то. Мне нужна была плотва и только плотва... Через пару часов я окончательно понял, что на лифте мне больше не ездить, в гардероб пальто не сдавать, диспетчерши о пожаре не сообщат, а когда вернусь домой, то на следующий день придётся переться на шиномонтаж. Мне стало грустно, желание дальше ловить рыбу напрочь пропало.
На следующий день захотелось пособирать грибы. Они в изобилии росли вокруг бивуака, однако внешний вид этих, с позволения сказать, грибов вызывал серьёзные сомнения в их съедобности.
- Подосиновики, - уверенно заявил Вольдемар.
- Вроде не похожи, - робко возразил я, - подосиновики типа губчатые, а у этих под шляпкой пластинки.
- Да подосиновики это, зуб даю. У них шляпка красная и всё такое. Собирай, короче, и не сомневайся.
Очень быстро нарезав пакет "подосиновиков", я их почистил и отправил на Елдаря (это сковорода такая) вместе с картошкой. Вскоре грибы были готовы.
Мы налили по соточке и с удовольствием съели целую сковородку "подосиновиков". Они имели очень интересный пряный вкус, а по консистенции напоминали сыроежки. Примерно через полчаса у нас случилось головокружение и потянуло в сон. Как я добрался до кемпера, не помню, но ночью у меня случилось видение. Это был бородатый старец с грустными голубыми глазами. В руках он держал деревянный посох с металлическим наконечником. Верхнюю часть посоха украшал дуршлаг, примотанный изолентой. "Негодяи, я вас всех забаню, а тебя, Мамсик, в первую очередь", - произнёс он, грозно потрясая посохом, как сказочный Дед Мороз. Я проснулся. Было ещё темно, но заснуть мне больше так и не удалось. Сон был явно не к добру... И точно. Оказалось, что я своей собственной задницей раздавил свои парадно-выходные очки, которые зачем-то взял с собой вместо дешёвых очков для путешественников и рыбаков.
В предпоследний день нашего пребывания на Тыпозере, впрочем, как и во все предыдущие дни, стояла тихая солнечная погода.
Вдруг мы услышали далёкий шум лодочного мотора, вскоре появилась сама лодка, которая прямым курсом двигалась к нам. В лодке были двое в камуфлированных одеяниях. Один из них вышел на берег. Мы поздоровались. Первым делом он с любопытством осмотрел сосну, украшенную туалетной бумагой.
Затем привычным жестом распахнул куртку. На груди его сиял какой-то большой нагрудный знак, который я рассмотреть не успел.
- Кто такие? - строгим голосом спросил он.
- Мы питерские негодяи, - гордо отрапортовал я, - приехали сюда, чтобы попрыгать на батуте, попить коньячок под шашлычок и испражниться.
- Понятно, - нараспев произнёс он, хотя, судя по выражению лица, он ничего не понял.
- Оружие есть?
- Имеется...
- Какое?
- Только короткоствольное.
- Это как это?
- У нас по кожаному пистолету и по два патрона к ним, - пояснил я.
Служивому шутка понравилась. Он рассмеялся, сверкнув золотыми зубами, и сказал: "Такие пистолеты и у нас есть, только стрелять из них здесь некого. Для этого надо в Кестеньбург шуровать!" Затем он потрогал батут и изучил наградной вымпел.
- Понятно, - ещё раз сказал он, - но теперь уже было понятно, что ему всё понятно.
- Мужики, - вдруг произнёс доселе молчавший Вольдемар, - а у вас бутылки пива не найдётся? Мы уже три дня здоровый образ жизни ведём.
- Не, мы на службе не пьём, - ответил золотозубый и добавил, - на послезавтра штормовое предупреждение дают. Сматывайте отсюда, если не хотите сидеть здесь ещё неделю.
Мы поблагодарили за информацию и распрощались с карельскими егерями.
- Слушай, а давай-ка свалим отсюда завтра утречком от греха подальше, - предложил Вольдемар.
- Ясен пень, надо валить, - с энтузиазмом поддержал я отличную вольдемаровскую идею, - а сегодня максимально соберёмся и наведём порядок на стойбище, чтобы завтра не тратить на это время.
Мы выбросили весь органический мусор в лес, а всё, что могло гореть, сожгли. Остальные отходы сложили в пакет. Пустые бутылки я затолкал ногой в большой муравейник, стоявший неподалёку, - там они точно никому не помешают. Муравьишки, не ожидавшие столь приятного сюрприза, радостно засуетились.
Мёртвую пилу и отходы погрузили в лодку и отчалили. На глубине 27,5 м Вольдемар вырубил мотор, взял в руки чудо китайского пилостроения и с силой воткнул его в воду. Покойник, булькнув на прощание, быстро пошёл ко дну. Вскоре на поверхности появилось масляное пятно. Быстро увеличиваясь в размере, оно зловеще переливалось на солнце всеми цветами радуги. Мы поспешили убраться подальше от этого страшного места. 
На ходу я, как мирный сеятель, разбрасывал отходы в разные стороны, чтобы мусор не лежал одной кучей, отравляя чистейшую тыпозёрскую воду. Возвратившись, подготовили наши снасти к транспортировке и упаковали всё, что можно было упаковать.
Делать было нечего. Мы сели на уступ прибрежной скалы и, вглядываясь в бескрайние просторы Тыпозера, думали каждый о своём. Вдруг на Вольдемара присела симпатичная стрекозка. Вольдемар ловко словил её и отдал мне со словами: "На, держи крепко, чтобы не с..бала!"
Потом достал из своего рюкзачка флюорокарбоновую леску диаметром 0,08 мм, конец лески привязал к хвостику стрекозы и выпустил её на свободу. До темноты мы развлекались, наблюдая за дедкой обыкновенным, который парил над гладью озера, как заправский воздушный змей. В конце концов Вольдемар притянул стрекозку к себе и, оторвав ей крылышки, бросил в воду. Тут же раздался всплеск и тельце исчезло.
Утром мы свернули бивуак и окончательно упаковали вещи. Во время погрузки случилась очередная неприятность: острым углом коптильни Вольдемар повредил баллон нашей грузовой лодки, которую мы тянули на буксире. Снова пришлось чиниться. Наскоро прилепив заплатку и погрузив шмурдяк, мы взяли курс на Кестеньбург. И тут выяснилось, что в навигаторе отсутствует не только точка старта, но и сам Кестеньбург. Я мысленно назвал себя нецензурным словом. Делать было нечего: решили щемиться вдоль берега - наверняка мимо цели не проедем.
И вновь мы обходили острова и мысы, упирались в какие-то бухты и преодолевали каменистые гряды. Так продолжалось часами. Грузовая лодка изрядно сдулась и стала напоминать использованное изделие №2 баковского производства. Это безобразие висело на хвосте, не позволяя развивать скорость больше пяти километров в час. Неожиданно, огибая какой-то очередной остров, буквально в пятидесяти метрах слева по курсу мы увидели тот самый сортир, который неделю назад нам так и не удалось обнаружить.
Он стоял на великолепном пляже неподалёку от оборудованной стоянки, монументально возвышаясь над прибрежными камнями. Эта картина буквально взбесила нас. Вольдемар решительно повернул румпель и направил наш караван прямо на пляж. Причалив к берегу, он молча взял канистру и твёрдым шагом направился к сортиру. Я с замиранием сердца следил за его действиями. Вольдемар обильно полил сооружение бензином, а затем, создав бензиновую дорожку, которая должна была выполнить роль бикфордова шнура, бросил на землю горящую спичку. Огонь стремительно побежал в сторону сортира. Не оглядываясь, Вольдемар дошёл до лодки, завёл мотор и мы отчалили.
Сральник горел красиво! Он напоминал громадный готический факел: языки пламени тянулись к небу, а чёрный дым стелился над волнами, как фантастический туман... Ещё долго чадящий сортир служил нам отличным маяком. Наконец в навигаторе появилась точка "KESTENBURG". Мы облегчённо вздохнули, а ещё через два часа уткнулись носом в причал, с которого начиналась наша экспедиция, и вовремя, потому что по озеру уже шла крутая волна, а барашки, возникавшие то там, то тут, сверкали на солнце, как вспышки фотоаппарата для путешественника. Пожав друг другу руки, мы приступили к разгрузке.
Проезжая поворот на Морозовку, Вольдемар тяжело вздохнул и произнёс: " Эх, Алёша, зачем мы с тобой ездили за тридевять земель, если могли прекрасно отрыбачить
рядом - в Морозовке?!"
P.s.
А если серьёзно, мы побывали в удивительно красивом месте, которое запомнится навсегда, и хоть трофейной рыбы мы не поймали, всё равно получили громадное удовольствие от рыбалки, а главное, отлично отдохнули.
С ув. негодяй Мамсик.
-
60
.thumb.jpg.67f4a2e1e0d3e26e6ff718b44a8654fb.jpg)
237 комментариев
Рекомендованные комментарии
Создайте аккаунт или войдите в него для комментирования
Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий
Создать аккаунт
Зарегистрируйтесь для получения аккаунта. Это просто!
Зарегистрировать аккаунтВойти
Уже зарегистрированы? Войдите здесь.
Войти сейчас